Я, будучи в здравом уме и трезвой памяти (ага, я не наркоман и не шизофреник, вот ведь удивительно), написала рассказ "Девятнадцатые".
Совершенно правы те, кто пенял мне за рудиментарный сюжет (хотя... человек с ума сошел на работе, а потом нашел путь к спасению, еще и с товарищем поделился, демонстрируя братское принятие и всепрощение, это для вас недостаточная арка персонажа? Зарисовка? Ну ладно, чего уж тут). Мне не привыкать. "В вашем рассказе мало событий" - это ультимативный комментарий к моим работам, и не все из них провальные. Так что... вот такая у меня особенность стиля, если хотите. Нашли рассказ про страдание без особого сюжета - это мой рассказ. И читаю я такие же рассказы и романы, так что вот. Пишу то, что читаю сама.
Придуманный мир очень жалко было кромсать на рассказ (кстати, где в теме указание на то, что это должен быть обязательно альтернативный нашему мир? Указан только уровень развития культуры). Уже на подступах я понимала, что придется отсечь многое, чтоб не скатиться в синопсис к трёхтомнику, выбрала только сердечную нить про работу лакриматиков. Хотелось преодолеть свою боязнь фэнтези, поэтому мне сразу показалось хорошей идеей работать с последней, алхимической темой (хоть фэнтези и не вышло, скорее вирд или даже психо-сюрреализм). Идея сеттинга пришла мне в голову, когда я прочитала название первой темы "Без слов". Боль - универсальный язык. Боль - пытка - психическая энергия. Энергетика, выстроенная на боли. И мелькает образ, будто нарисованный Гигером: человек в пыточной камере, напрямую подключенный к заводу. Но мне это показалось... нелогичным, потому что не создает никакой проблематики. Поэтому образ распался на движителей и лакриматиков: тех, кто питается психической энергией и приводит завод в движение, и тех, кто страдает и производит... златокиноварь, о которой я прочла в рамках исследования всяких алхимических штук. Из слёз, конечно. Предпологались еще алготрансферические художники, то есть те, кто создают и транслируют боль в разных интересных оттенках, театры яда (знающие русский музыкальный андеграунд поймут отсылку), культы, связанные с почитанием лакриматиков (я даже название придумала - аллонжиане, то есть продлители, а еще аллонж - это такая трубка в дистилляторе). Аллонжиане стали у меня пыточниками, опростились, утратили религиозные коннотации. Но ничего, я их верну. И у движителей от некачественной златокиновари, когда цепи портачат с альбедо-очисткой, должны были случаться видения, артефакты боли лакриматиков. Но это уже совсем другая история про экономию и зверства. Еще хотелось добавить какие-нибудь бордели с гермафродитами и, разумеется, сценами из де Сада, поговорить о квир-культуре и ненависти к телу, но что-то меня остановило. Критика хищнического капитализма пришла из ночных разговоров с моей левой подругой-историком (кстати, её зовут Катерина), для которой я редактирую статьи о советской пропаганде. Она очень просила меня сделать революцию, чтоб лакриматики разрушили мир, но... не верю я в революцию, которую устраивают мои лакриматики, истощенные, потерявшие себя, обращающие гнев в золотые слёзы. В их случае революция - это некрасовское "порвалась цепь великая", то есть не они должны быть в центре. Возможно, я придумаю, как устроить революцию в этом мире. Потом. Касательно саламандр. Они появились в самом конце, когда мой лакриматик вышел на улицу и увидел котиков-гипнотиков, напившихся человечьей крови со златокиноварью и получившим "движительную силу. Они его завораживают, он их гладит, они его грызут, и тут его накрывает радостным причастием, которое на миг возвращает ему утраченную человечность. Я решила, что лечебные котики - это жесть какая-то, лучше пусть саламандры будут, они алхимичнее. А еще там можно ввести саламандровый яд, чтоб радость была наказанной. Теперь про темы.
Касательно знакомств и встреч.
1. Знакомство лакриматика с новой гранью боли и радости от саламандры Катерины.
2. Знакомство старого пыточника с болью, которую он причиняет лакриматикам в цепи.
1. Здесь же условная ссора в подземке, за которую меня только ленивый не пнул.
3. Знакомство лакриматика с иссушающей болью от Новенького.
(4). Если вам не очевидно второе знакомство, то в конце товарищ Новенький знакомится с саламандровой радостью.
Еще про тему. Я решила, что знакомства-ссоры вызовут прения (и я была права), поэтому внесла еще одну тему, вторую, которая лекарство от здравомыслия. Златокиноварь для лакриматика - лекарство, без пузырька златокиновари он неспособен из дома выйти. Ящерицы, безумие, ранящий свет фонарей... Златокиноварь избавляет его от этой жути, как наркотик или антидепрессант. Учитывая то, что он пьёт свои же слёзы - это алхимический уроборос, самопоглощение. В его случае оставаться в постели и жить нормальную жизнь (быть движителем или художником, или там саламандрами торговать) - очень здраво, ну или по крайней мере не саморазрушительно. Здесь еще есть метафора к творческому процессу и самому конкурсу, забавно, что Гудвин это уловила (и написала, что это СПГС). Поэтому златокиноварь - лекарство от здравомыслия для него. И не только для него она лекарство. Потому что златокиноварь дарует бессмертие (требы на бессмертник намекают на это, да и исторический канон тоже), лишая рассудка лакриматиков. Я почему-то думала, что оно будет очевидно, но в итоге не увидел никто, ну и ладно. Ну а про то, что концепт вырос из темы "Без слов" я уже сказала (только этот первоимпусльс как-то потонул).
Про язык. Стилистику я считаю неровной, я могу лучше. Но к моменту написания рассказа я уже была сама как тот лакриматик, иссякшая, перепуганная. Насовала прилагательных от ужаса. Но некоторым вроде понравился язык, так что, возможно, ужас мне на пользу пошел...
П.С. да, роман будет. Слишком много несказанного. Хоть тут и звучали мнения, что жаль такого автора, который будет это писать. А еще жальче читателей. И будущего редактора жалко. Всех жалко.
И... спасибо всем.
Послевкусие от рассказа интересное осталось. Какая-то горечь, смешанная с солью и ароматом увядших листьев. ХЗ почему такое наркоманское ощущение 
